Убойная линия. Крутые меры - Илья Бушмин

В комнату вошла Таня. На ней была ночная рубаха. Только сейчас я сообразил, что за окном уже кромешная тьма. Очередной спущенный в унитаз вечер.

– Даша ложится, – поведала Таня. – Поцелуешь ее перед сном?

– Чуть позже.

– Может, на работе посмотришь?

– Угу.

Таня вздохнула и села рядом. Вечер я провел дома, поэтому сразу истерику она решила не закатывать. Предпочла начать спокойно.

– Максим, я серьезно. Мы с тобой и так почти не видимся. Приезжаешь домой уже ночью, иногда не приезжаешь вообще. А когда ты дома… то тебя здесь нет. Мы с тобой и так отдаляемся, понимаешь? К тому же… Даша. Она ведь дочь. Ты ведь ее любишь. Разве нет? Ей нужен отец. Ты ей нужен, Макс.

Она была чертовски права. Мне даже стыдно стало. Я увидел ситуацию со стороны. Действительно, как скотина. И я уже открыл рот, чтобы сказать, что виноват и обязательно исправлюсь, причем начну прямо сейчас.

Но не сказал.

Потому что на ноутбуке возник тот, кого я и искал. Не было никаких сомнений. Я понял это с первого, черт побери, взгляда. Тип среднего роста и среднего телосложения. Ничем не примечательный с виду. В просторной куртке, которая скрывала детали фигуры – так, что непонятно даже, мускулистый он или худощавый. В бейсболке, надвинутой на глаза. С опущенной чуть вниз головой, благодаря чему ни единого фрагмента его лица не попало в объектив камеры. Вот киллер подошел к двери. Поднял руку к кнопкам домофона. Козырек дернулся – человек что-то сказал. Представился Фролову, чтобы тот впустил его. После чего дверь открылась, и киллер, так и не засветив своего лица перед камерой, благополучно попал внутрь.

Я посмотрел на хронометраж записи. За три часа до появления Паяльника.

Все сходится.

– Вот он, скотина, – выдохнул я.

А потом, вспомнив про Таню, поднял глаза. Но не обнаружил жены в комнате. Она ушла, поставив, очевидно, на мне крест.

В свое оправдание я должен кое-что сказать.

Ситуация вот в чем. Паяльник был на свободе. Своего информатора я худо-бедно отстоял и из неволи вытащил. Так что для меня, по сути, вся эта история уже перестала представлять личный интерес. Но знаете, что? Когда-то я, уже много лет назад, я пришел в эту профессию, чтобы раскрывать преступления и ловить преступников, и чем сложнее преступления и коварнее преступники, тем круче. Романтика и все такое. За годы службы в убойном мимо меня прошли уже, наверное, сотни трупов и вдвое больше подозреваемых. Но качество, если так можно выразиться, хромало. Как романтика молодых супругов разбивается о быт, что заставляет их искать острых ощущений на стороне, так и моя романтика когда-то разбилась о девятый вал из бытовух и семейных драм.

И вот теперь, кажется, в моей жизни появилось что-то еще. Все-таки речь шла о заказном убийстве. Мало того, речь шла о двойном убийстве. И где-то внутри меня начал просыпаться уже успевший впасть в летаргический сон сыщик. Стал расправлять крылья и точить инстинкты. Вспоминать, что это такое – азарт охоты. Вспоминать, для чего он вообще пришел в эту жизнь. А учитывая обстоятельства того, как я оказался впутан в эту историю, что-то внутри твердило мне, что эта история сама выбрала меня.

И я сам не заметил, как впервые за очень и очень долгое время азарт охотника захватил меня. Захватил с головой.

И да. Наверное, именно в этот момент я решил идти до конца. Пока не поймаю ублюдка по ту сторону монитора, с которым нас таким странным образом свела судьба.

Я принял это решение, еще не зная, что ждет меня впереди. Еще не предполагая, что ни с чем подобным я никогда не сталкивался раньше и вряд ли столкнусь когда-нибудь в будущем.

Еще не подозревая, что и большинство моих коллег никогда не вляпывались ни во что, даже отдаленно напоминающее лихорадку, ждущую меня за поворотом.

Еще не догадываясь, что путь, который я начинал, будет скользким от крови и жутким от застилающих дорогу трупов…

– «Вига Кондитер» не хватает звезд с неба, но мы стабильное предприятие. Происки конкурентов, говорите? Не могу сказать, что все идеально, но… Вы же спрашивали о проблемах. Конкуренты у нас есть, как и у всех, но проблемами я бы это назвать не смог никак.

Фамилия человека была Чистюхин. Если верить визитной карточке, заместитель генерального директора ООО «Вига Кондитер». То есть, непосредственный помощник и правая рука покойного Гомонова. Мы сидели в его небольшом, но уютном кабинете в их офисе на окраине города, и пили кофе.

– Следственный комитет уже затребовал у вас материалы?

– Конечно, и мы в любом случае их предоставим, – заверил Чистюхин. Было видно, что он старается произвести максимально приятное впечатление, но ничего подозрительного в этом не было. Так ведут себя большинство людей, к которым приходят такие, как я, с такими вопросами, как у меня. Все-таки расследование убийства. – Если следствие считает, что наша документация как-то поможет – мы должны подчиниться. Но если честно, я уверен, что вы не там ищете.

Я пожал плечами. Зачем говорить сакраментальные фразы из серии «мы должны проверить все версии» и тому подобное?

– Ну, а попутные вещи?

– В смысле?

– Не знаю: конфликты с кем-то из коллег, из подчиненных? Недоразумения, увольнения, скандалы?

Чистюхин повел рукой:

– Спросите кого угодно. Ничего подобного. Одно время у нас было недопонимание с владельцами здания, из-за стоимости аренды. Но эти вопросы тоже удалось уладить. С тех пор никаких вопросов. Говорю же, если бы что-то было эдакое – ну, подозрительное, что ли – я бы первым делом вам сказал.

– Понятно. Знаете, Юрий… – я сделал последний глоток кофе и отставил чашку. – Спасибо, кстати, за кофе, то что нужно. Очень вкусный. Так вот, знаете, Юрий, я вот вас сейчас слушаю – и такое ощущение, что Гомонов жил прям в раю. Без хлопот и забот. А вообще без проблем в жизни не бывает, мы все это знаем. Правда?

Чистюхин поколебался.

– Не знаю, говорить или нет…

– О чем?

– Я много думал об убийстве Артема Михайловича… Как иначе, мы ведь через много прошли вместе. Большими друзьями не было, но, как-никак, я у него в замах уже четыре года.

– И что надумали?

– За несколько дней до того, как Артема Михайловича убили… Я заметил, что он ходил какой-то мрачный. Знаете, словно его что-то тяготит. Я даже спрашивал, в чем дело – может, неприятности, или приболел, или еще что… Но он отшучивался.

– Хм. Ну и что, по вашему, его могло тяготить?

Чистюхин снова заколебался. Неуверенно посмотрел на меня – словно взвешивал, стоит ли мне доверять. Странно. Я кивком подбодрил его – мол, давай, вперед, доверять стоит, посмотри в эти честные глаза. И Чистюхин, еще помявшись для приличия, решился. Открыл сейф. Из него конверт. И вручил мне.